Амнистия - Страница 74

– Точно. И расчет на месте.

Сазонов бросил на стол перед гостем целый ворох газет и журналов и убежал. Через дверь Локтев услышал эхо его удаляющихся шагов.

*** * * ***

Пресс– секретарь вернулся минут через сорок, сказал, что надышался пылью в архиве и для убедительности чихнул. Он отодвинул в сторону газеты и положил перед Локтевым стопку карточек личного учета спортсменов.

– Вот, как ты говорили. Штангисты и борцы, симпатичные на морду.

Локтев стал тасовать карточки личного учета, внимательно вглядываясь в фотографии бывших спортсменов. Не этот, не этот и не этот. Черт побери. Здесь нет ни одного Марата. Он поднял глаза на Сазонова.

– А нельзя мне с тобой сходить в архив? Сам бы посмотрел на ваших спортсменов, выбрал кого надо, без лишней мороки.

Сазонов печально покачал головой. Он сник, как нежный цветочек на ветру, испугался, что останется без обещанного вознаграждения в триста зеленых.

– Архивом заведует противная баба, настоящая вонючка. Я её сам боюсь. Тебе туда нельзя.

Он показал пальцем на карточки.

– Клевые парни. Почему эти не подходят?

– Этот и этот, – Локтев отложил в сторону две карточки. – Они не фотогеничны. Не тот типаж. У этого фамилию выговорить невозможно: Курдзюмтский. Ну, что это за фамилия? Короче, надо других кандидатов посмотреть. А вот у этого, вот написано, только шесть классов образования.

– Про образование ты ничего не говорил.

– Думал, это и так понятно, – парировал Локтев. – Шесть классов – это просто неандерталец. А наш герой он в какой-то степени интеллигент. Он время от времени читает газеты, вытирает зад не газетой, а туалетной бумагой, и пишет почти без ошибок. Таков социальный портрет нашего спортсмена. Таков его статус.

– Эти придурки спортсмены газет не читают, – проворчал Сазонов. – И чем они вытирают свои широкие задницы, мне не докладывают. Но лично я думаю, что вытирают пальцем.

Он собрал со стола карточки, выпил воды и исчез. Локтев выкурил подряд две сигареты и от нечего делать стал отгадывать кроссворд. Но кроссворд оказался слишком трудным. Тогда Локтев снял с бутербродов увядший сыр и съел его, запивая водой. Затем размял пальцами хлеб и слепил из мякиша фигурку лошади.

Он уже почти закончил ваять лошадиный хвост, когда Сазонов снова вырос на пороге кабинета, и потряс зажатой в руке стопкой новых учетных карточек. Он сел напротив Локтева, вытер сухой лоб платком, давая понять: ты, брат, меня совсем загонял.

Но Локтев уже не обращал внимания на выразительные жесты пресс-секретаря. Склонившись над столом, он разглядывал физиономии бывших спортсменов. Черт, опять мимо. Марата нет как нет. А может этот хмырь вовсе не штангист, даже не спортсмен в прошлом? Просто раздобревший качок с закрепощенными мышцами? Локтев отложил в сторону пару карточек.

– Эти условно подойдут, – сказал он. – Отвечают требованиям. А эти нет. Этот какой-то женоподобный, педерастическая внешность. И брови выщипанные. Наш журнал не для голубых, а для настоящих мужиков. Которые брови не выщипывают. И у которых волосы растут, где им положено расти. Этот вот совершенно лысый. Не надевать же на него курчавую накладку? У этого вместо носа какой-то наперсток. А у этого мне глаза не нравятся. Жуликоватые глаза. С таким один трамвай лучше не садиться.

Сазонов, терпение которого уже заканчивалось, чуть не застонал. Локтев переписал в блокнот адреса и телефоны кандидатов, якобы отобранных для серии очерков, вернул карточки пресс-секретарю. Сазонов недовольно выпятил нижнюю губу.

– Последний раз схожу, – сказал он. – Меня больше в архив не пустят. Да и кандидатов осталось – с гулькин хрен. Я уже выпотрошил весь архив.

– Третья попытка – самая удачная, – ободрил пресс-секретаря Локтев.

Сазонов появился, когда его гость закончил отгадывать тот самый трудный кроссворд, от которого недавно отступился. Локтев как воду глядел. Третья попытка действительно оказалась удачной. Он взял у Сазонова карточки и чуть не ахнул. С фотографии три на четыре на него глядел Марат Геннадьевич Кислюк. Собственной персоной. Что ж, собачий нюх и интуиция есть не только у профессионального сыщика Журавлева.

– Вот, этот в самую точку, – Локтев показал пальцем на фотографию Кислюка. – Наш человек.

– По-моему, этот как раз не годится. Я его карточку так взял, в нагрузку. Не морда, а шайба. И фамилия корявая – Кислюк.

– Зато физкультурный институт закончил, – защитил Кислюка Локтев. – Дважды выигрывал спартакиады. Серебряный призер. И фамилия ничего, подходящая. Звучит даже.

Локтев переписал в блокнот адрес и телефон Кислюка и показал пальцем на стол пресс-секретаря, посередине которого лежала толстая стопка гостевых приглашений на чемпионат Москвы по бодибилдингу.

– Я в твое отсутствие полюбопытствовал, что за приглашения, – сказал Локтев. – Можешь дать парочку?

– Это можно. Среди качков вы наверняка найдете себе подходящих героев.

Пресс– секретарь презрительно усмехнулся, давая понять, что бодибилдинг он за спорт не считает. Он отвернулся к столу, взял два приглашения, сложил их пополам, нашел парочку фирменных конвертов.

Пока пресс-секретарь возился с приглашениями, Локтев ногтями пальцев ухватил за краешек фотографии Кислюка, острожно потянул её наверх. Карточка, прихваченная каплей сохлого конторского клея, легко отошла от картона. Локтев спрятал фото в карман рубашки, учетную карточку Кислюка сунул с середину стопки.

Сазонов обернулся, протянул Локтеву два приглашения в синих фирменных конвертах и на прощание пожелал творческих успехов. Локтев застегнул папку и положил на стол сто долларов. Сазонов почувствовал себя бессовестно обманутым. Он обиделся, даже перешел на «вы».